Михаил Дегтярь
"ВГИК встречает Арсения Тарковского"
Его ждали. Было непонятно, как он войдет: столпотворения такого актовый зал ВГИКа не видел уже давно.
В креслах сидели по двое, в проходах стояли в четыре ряда, счастливцы висели на подоконниках и лежали на авансцене - взрывоопасная плотность...
Только что погас экран, и тот, кого мы ждали, должен был появиться минут через двадцать - он тоже смотрел этот фильм, фильм Андрея Тарковского "Ностальгия", смотрел параллельно с нами в другом зале, но с отставанием на одну часть.
Для истинных любителей поэзии и кино фамилия Тарковский давно уже стала символом, визитной карточкой величия советского искусства.
Выдающийся поэт - отец выдающегося режиссера.
Для меня Андрей Тарковский по-настоящему начался "Зеркалом".
Прошло уже более десяти лет, но я отчетливо помню... Огромная толпа у кинотеатра. Все возбуждены.
Билеты распроданы на две недели вперед. Но мы по-студенчески хитры: все билетерши нами, как говорят, "схвачены", и они впустят нас на прологе. "Будете стоять!" - сурово говорят они, и мы поспешно соглашаемся, зная, что через двадцать минут ползала, проклиная "эту дребедень", демонстративно покинет кинотеатр, и мы усядемся по-королевски и начнем смотреть в десятый, в пятнадцатый раз, помня наизусть фильм, но открывая каждый раз для себя что-то новое. Сын отворил нам алтарные врата отцовской поэзии, и с тех пор хриплый, чуть дрожащий голос Арсения Тарковского заглушает многие другие, парадно-трибунные, крепкие голоса...
...Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам было с нами по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Эпизод в типографии. Под сильным дождем бежит по улице взволнованная женщина. Тревожно, тяжело дышит.
Вбегает в здание типографии. Долго бежит по коридорам...
А за кадром голос Арсения Тарковского:
Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день,
И дождь, и особенно поздний час,
И капли бегут по холодным ветвям,
Ни словом унять, ни платком утереть...
Женщина вбегает в комнату, судорожно роется в гранках, что-то находит и успокоенно откидывается на стуле: к счастью, ошибки в наборе нет. Теперь мы знаем, как страшно наказывало за такие ошибки то давнее время...
Он появился внезапно, словно возник из-за экрана, словно материализовался на наших воспаленных глазах.
Он стоял, сурово и печально глядя прямо на нас, в зал, в котором тридцать лет назад так же сидел его сын. Стоял, переживая вместе с нами эту тишину.
А затем тишина опрокинулась... Теперь я знаю, что такое овация. Истинная. Он только что посмотрел фильм своего сына, он шел по коридорам института, где учился, где начинался его сын, он вошел к нам - поклонникам своего сына, и покажите мне такого человека, который бы не заплакал, будь он на его месте.
Слезы, как очищение, слезы, как реквием по Андрею, ушедшему из жизни в минуты своей мировой славы, слезы, как благодарность неистово-восхищенному залу...
Он сел, все так же печально рассматривая нас, печально и внимательно.
Профессор Илья Вениаминович Вайсфельд сказал, что Арсений Александрович Тарковский не написал ни одного стихотворения, которого бы он мог стыдиться впоследствии, что за всю свою жизнь он ни разу не поддался конъюнктурным иллюзиям. Ни разу не поддался...
Его жена Татьяна Алексеевна передала ему книгу.
- Что ты прочитаешь сейчас? - тихо спросила она. -Анне Ахматовой?
- Очки,- взволнованно сказал он.- Я забыл очки.
Микрофон стоял так близко, что мы, затаив дыхание, слышали каждое слово.
Кто-то на сцене спросил: "Какие нужны очки, Арсений Александрович?" - "Плюс четыре",- усилили динамики его голос. И... по залу поплыли очки - маленькие лодочки в океане рук.
Мы словно возвращали ему зрение...
Прерываясь, борясь со слезами, которые его душили, Арсений Тарковский прочитал нам несколько стихотворений, последним из которых была "Колыбель", посвященная Андрею:
Вечер приходит,
Поля голубеют,
земля сиротеет.
Кто мне поможет
воды зачерпнуть
из криницы глубокой?
Нет у меня ничего,
я все растерял по дороге;
День провожаю,
звезду встречаю.
Дай мне напиться.
Этими стихами он попрощался с нами:
Я свеча, я сгорел на пиру,
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать
и чем вам гордиться.
Стихи Арсения Тарковского с нами. С нами и фильмы его сына - Андрея Тарковского. Мы знаем теперь, как нам плакать и чем нам гордиться...